19—23 августа 1991 года завершился контрреволюционный, он же государственный, переворот, начатый в горбачёвскую перестройку. Переворот был совершён обуржуазившейся «пятой колонной», олицетворением которой явился Борис Ельцин, завершивший дело Горбачёва — реставрацию капитализма в России.

За минувшие тридцать лет возникло немало версий причин ликвидации Советского государства. В массовом обыденном сознании до сих пор бытует конспирологическая версия, согласно которой контрреволюционная перестройка была задумана руководством КГБ СССР, и соответственно её идейным вдохновителем явился тот, кто стоял во главе Комитета госбезопасности пятнадцать лет (с мая 1967 года по май 1982-го) — Юрий Андропов. Считаем, что данная версия не отвечает объективному, диалектическому подходу к анализу и оценке социальных фактов и явлений того времени.

Предварительные замечания

Но прежде чем приступить, по выражению Н.В. Гоголя, к рассмотрению вопроса, дела, как оно есть, сделаем три предварительных замечания. Первое из них: автор не претендует на всестороннее исследование заявленной темы. Он рассматривает её сквозь призму публикаций, доступных широкому кругу читателей. Автор настоящей статьи не анализирует архивные материалы, но заимствовал ряд из них, со своей интерпретацией, из книг, в которых феномен Андропова раскрыт, по нашему мнению, всесторонне и объективно, таких как: «КГБ и власть» Ф.Д. Бобкова, М., 1995; «Андропов» Роя Медведева, М., 2012; «Парадокс Андропова» Олега Хлобустова, М., 2014. Также автором проштудированы речи и статьи Ю.В. Андропова, опубликованные Издательством политической литературы (М., 1983).

Второе замечание: автор не упоминает сочинений и имён сочинителей конспирологической версии о якобы разрушительной деятельности Андропова, приведшей к образованию «пятой колонны» во главе с М. Горбачёвым. В их ряду есть люди, достойные уважения, в том числе ушедшие в мир иной. По мнению автора, было бы неэтично вступать в полемику с теми, кто ещё вчера был жив, а сегодня не может ответить. Это не значит, что автор минует наиболее типичные для жёстких критиков Андропова обвинения в его адрес.

И, наконец, третье предварительное замечание: главная задача данной статьи не в том, чтобы всесторонне — исторически, политически, экономически и нравственно — вскрыть несостоятельность конспирологической версии (теории и политики тайного заговора), а в том, чтобы представить широкому кругу читателей, молодёжи в первую очередь, Юрия Владимировича Андропова как человека своего нелёгкого времени, повлиявшего на развитие его государственного таланта и определившего (да) его идейно-теоретическую ограниченность. Представить его таким, каким он остался в народной памяти, — выдающимся руководителем Советского государства и КПСС. В народе жива ещё сжатая и точная его характеристика, заключённая в простых словах: «При нём был порядок».

Его феномен на фоне венгерских событий 1956 года

Думается, что читателям от 20 и до 40 лет будет интересно ознакомиться с началами политической биографии Ю.В. Андропова. Представим их в сжатом виде. В партию он был принят в 25 лет в 1939 году. В 1940-м избран первым секретарём ЦК ВЛКСМ Карело-Финской ССР. В годы Великой Отечественной, с 1941-го по 1944-й, занимался организацией партизанского движения в Карелии, участвовал в создании подполья на оккупированной территории. В 1944-м избран вторым секретарём горкома партии Петрозаводска, а в 1947-м — вторым секретарём ЦК КП(б) Карело-Финской ССР, это в 33 года (!). В 1951—1953 годах он — инспектор ЦК ВКП(б).

Всё это время, со вступления в ряды ВКП(б) до назначения его в 1954 году Чрезвычайным и Полномочным Послом СССР в Венгерской Народной Республике, можно назвать подготовительной школой для становления Ю.В. Андропова как профессионального политика. В 1956 году в социалистической Венгрии произошёл контрреволюционный мятеж. Именно в экстремальных условиях, когда послу СССР надо было проявить готовность к решительным действиям, проявился не просто исключительной природной одарённости интеллект Юрия Андропова, а его политический интеллект, способный схватывать главное в диалектической цепи событий — их классовую сущность. Это и определило молодого тогда политика (шёл ему 43-й год) как политика большой государственной значимости.

Он разглядел в политическом кризисе в Венгрии прежде всего кризис её политического руководства во главе с первым секретарём ЦК ВПТ (Венгерской партии трудящихся) Матиасом Ракоши, возомнившим себя венгерским Сталиным. Ракоши давно уже предал забвению интересы, чаяния и нужды трудящихся Венгрии. Этим воспользовались бывшие хортисты, контрреволюционеры, увлёкшие за собой значительную часть рабочих и служащих, деклассированных и подрывных элементов, переброшенных с Запада. К тому же бывший одним из известных народу руководителей ВПТ Имре Надь, будучи назначен главой венгерского правительства, проводил двойственную политику и в конце концов перешёл на сторону мятежников, чем донельзя дискредитировал партию в сознании масс.

Надь потребовал вывода из Будапешта корпуса Советской Армии, которым командовал генерал Лащенко. Посланные Н.С. Хрущёвым в Будапешт члены Президиума ЦК КПСС М.С. Суслов и А.И. Микоян поначалу выразили категорическое несогласие с Ю.В. Андроповым, оценившим мятеж в столице Венгрии как контрреволюционный, носящий антисоциалистический характер. Они считали, что советский посол преувеличивает опасность случившегося, что руководство ВПТ сумеет справиться с возникшим конфликтом и скоро всё успокоится. По вопросу о выводе из Будапешта корпуса под командованием генерала Лащенко они колебались. Но вскоре им пришлось убедиться, что Андропов прав.

А он, несмотря на несогласие с ним двух авторитетных в политическом руководстве СССР членов Президиума ЦК КПСС, стоял на своём: в шифровках, отправляемых в Москву, доказывал свою правоту. Он делал это и тогда, когда Суслов и Микоян всё ещё колебались, а генерал Лащенко был готов вывести свой корпус из Будапешта. «Наши войска, — говорил он, — надо выводить из города, так как они, по существу, бездействуют». Андропов возражал категорически: «Что, оставим народную власть, коммунистов и патриотов на растерзание?» Ответ генерала был не менее категоричен: «Пусть они сами защищают себя и свою власть. Мы не должны за них воевать. Кто желает, пусть уходит с нами». «Советские войска уйдут, — сказал Андропов, — а завтра здесь будут США и их союзники. Надо разгромить в Будапеште вооружённые отряды мятежников, и всё здесь успокоится».

Защита социалистических национальных интересов Советского Союза и интересов мирового социализма в противостоянии его внутренним и внешним классовым врагам, иными словами, в противостоянии социализма и империализма — вот что являлось кредо всей политической деятельности Ю.В. Андропова. Вот что определяло сущность его феномена.

Но вернёмся к трагическим событиям в Будапеште осени 1956 года. Одному из авторитетных в партии и народе руководителей Яношу Кадару при поддержке своих единомышленников удалось провести решение о роспуске Венгерской партии трудящихся 30 октября 1956 года. На следующий день официально объявлено о создании новой партии — Венгерской социалистической рабочей партии (ВСРП) во главе с Яношем Кадаром. Однако в её руководство, в состав исполкома, входит и Имре Надь, что порождает надежду на разрешение «венгерского вопроса» мирным путём. Москва принимает решение о выводе советских войск из Будапешта. Они оставили столицу Венгрии и расположились в 15—20 километрах от города. Имре Надь сбрасывает маску поборника социализма и обнажает лицо контрреволюционера — он объявляет о роспуске венгерских органов госбезопасности. Начинается погром помещений, в которых располагались венгерские чекисты. Не успевшие их покинуть были убиты. В устрашение жителей столицы работников госбезопасности избивают и вешают вниз головой. Вскоре происходит и погром зданий горкома партии. При этом зверски убиты сотрудники горкома и охранявшие их венгерские солдаты.

Разрушаются памятники советским солдатам. Кровавая вакханалия охватила Будапешт. Единственным центром защиты и спасения всех преследуемых мятежниками являлось в ту страшную пору советское посольство, охраняемое танками и отрядом десантников. Советский посол сидел не на своём рабочем месте, а в машине, не раз обстрелянной, ездил по городу, спасая тех, кого ещё можно было спасти. Андропов успел эвакуировать в расположение советских войск дипломатических работников как социалистических, так и буржуазных стран и их семьи.

Он оказался прав в оценке происходившего в Венгрии в 1956 году. Прав не только в самой оценке контрреволюции, но и в доказательстве необходимости неотложных решительных действий, то есть в необходимости безотлагательного проявления политической воли советским руководством. Решительность и политическая воля, всегда связанные с высокой мерой ответственности, станут отличительными чертами феномена Андропова, когда его роль в судьбе СССР будет всё возрастающей. К этому мы ещё вернёмся. Сейчас лишь заметим, что данные черты заявят о себе в 1968 году в период затяжных антисоциалистических событий в Чехословакии, известных под названием «пражской весны».

Но ещё раз вернёмся к венгерскому вопросу. Утром 1 ноября 1956 года к Хрущёву был вызван маршал Конев. На вопрос, сколько потребуется времени войскам Варшавского Договора, чтобы разгромить контрреволюционные силы Венгрии и навести там порядок, маршал ответил: «Трое суток, не больше». Колебания в Президиуме ЦК остались позади. Было принято решение о вводе войск в Венгрию. Конев в то время являлся главнокомандующим Объединёнными вооружёнными силами государств —участников Варшавского Договора. В определённые маршалом трое суток, с 4 по 7 ноября, с основными контрреволюционными силами в Венгрии было покончено.

Штрихи к портрету

Посол СССР в ВНР Юрий Андропов был по достоинству оценён Москвой. В 1957 году он назначается заведующим отделом ЦК КПСС по связям с коммунистическими и рабочими партиями стран Восточной Европы, а также с Коммунистической партией Китая (КПК), с компартиями Северной Кореи, Северного Вьетнама, Лаоса и Камбоджи, а после 1959 года — с Коммунистической партией Кубы. Юрий Владимирович побывал во всех странах Восточной Европы. В 1957—1961 годах, можно сказать, беспроблемными были только поездки в Чехословакию и Болгарию. Всегда дружески он встречался с Яношем Кадаром.

Что же касается других стран и правивших в них коммунистических и социалистических партий, то их отношения с СССР и КПСС оставляли желать, как говорится, много лучшего. В особенности сложными являлись отношения с руководством Албании и Румынии, которое всё чаще склонялось к поддержке Компартии Китая, а она уже шла по пути идеологической конфронтации с КПСС после «разоблачения культа личности Сталина» на её ХХ съезде (1956 год).

Непростой, как принято говорить на языке политической дипломатии, сложилась социально-политическая обстановка и в ГДР. Сказанное выше требовало от Ю.В. Андропова проявления таких черт его профессиональной политической деятельности, как осмотрительность и бдительная осторожность, в особенности в отношении правящей партии к интеллигенции. И он проявил их в полной мере.

О том, в частности, свидетельствует его записка в Президиум ЦК КПСС по германскому вопросу от 25 августа 1958 года. В ней говорилось: «Отдел ЦК КПСС располагает данными о том, что за последнее время значительно увеличился уход интеллигенции из ГДР в Западную Германию... Количество переходов на Запад интеллигенции по сравнению с прошлым годом увеличилось на 50%... В республике уже начинает ощущаться острый недостаток различных специалистов, технической интеллигенции и особенно врачей. Обращает на себя внимание тот факт, что среди уходящих в ФРГ много таких людей, которые раньше лояльно относились к народно-демократическому строю и политике СЕПГ (Социалистической единой партии Германии. — Ю.Б.). Руководство СЕПГ объясняет причины ухода интеллигенции из ГДР более высоким жизненным уровнем в Западной Германии. Однако из заявлений самих перебежчиков видно, что их уход объясняется не столько материальными причинами, сколько политическими. Из ГДР ушли многие специалисты, которые получали зарплату по 4—5 тысяч марок, имели хорошие квартирные условия, а иногда и собственные машины... Как видно из ряда немецких сообщений, основная причина ухода интеллигенции на Запад заключается в том, что многие организации СЕПГ неправильно относятся к работникам умственного труда, не считаются с их нуждами и запросами, что усиливает их недовольство... Вместо постоянной кропотливой работы с интеллигенцией первичные партийные организации, особенно в университетах Ростока, Берлина, Йены, Галле и Лейпцига, допускают грубое командование и окрик. Особенно недопустимые извращения и ошибки имеются в отношении первичных партийных организаций к старой интеллигенции, прослойка которой является в ГДР очень большой. Многие работники СЕПГ склонны рассматривать всех представителей старой интеллигенции как консерваторов, не желающих участвовать в социалистическом строительстве... Ввиду того, что вопрос об уходе из ГДР на Запад работников умственного труда приобрёл в настоящее время особенно острый характер, было бы целесообразным переговорить об этом с т. Ульбрихтом, используя его пребывание в СССР, высказать ему наши опасения по данному вопросу...»

Беседа с т. Ульбрихтом по означенному вопросу состоялась, но никаких практических мер по нему не было принято. Небрежение работниками интеллектуального труда имело весьма печальные последствия. Большинство из них с одобрением встретили разрушение Берлинской стены в 1989 году...

По нашему мнению, в приведённой записке в Президиум ЦК партии Андропов поднял вопрос в более широком смысле, нежели вопрос об отношении СЕПГ к немецкой интеллигенции. То был и есть вопрос об отношении коммунистов к интеллигенции, включая и рабочую интеллигенцию современного научно-технического производства. В своей записке Юрий Владимирович выразил необходимость той осмотрительности и осторожности, которые имел в виду Ленин, когда говорил, что к массам надо подходить особенно терпеливо, «достигая с минимумом трений подъёма масс на ступеньку выше в отношении культурном и политическом».

Интеллигенция — наиболее чувствительная и колеблющаяся, склонная к интеллигентскому мещанству часть трудящихся масс. По отношению к ней приведённое ленинское предостережение как нельзя более актуально. Оно, заметим особо, предполагает интеллигентность самого партийного руководства. Обладал ли ею Юрий Владимирович Андропов? Безусловно обладал, и в полной мере. Он был классическим образцом советского интеллигента, унаследовавшего от поколений русских пролетарских революционеров непрерывное стремление к самообразованию по Марксу и Ленину, к самопожертвованию во имя общего дела — социалистического революционного переустройства общества.

Чувство совести как чувство долга, ответственности перед партией, доверившей ему вершить судьбу социалистического Отечества, он воспитывал в себе до последних дней своей жизни. Не будет преувеличением сказать об этом. Уже смерть строила ему свои гримасы, а он, не имея сил встать с больничной постели, диктовал текст своего выступления на Пленуме ЦК партии. Главный тезис его речи был об ответственности членов ЦК перед партией и народом.

Эрудит, с богатой общей культурой, отличным знанием марксистско-ленинской теории, Юрий Андропов хорошо знал и понимал русскую и мировую классическую литературу, а также современную советскую и зарубежную литературу. Был музыкален и свободно сочинял стихи довольно высокого поэтического уровня.

Но главное — он знал нужды и чаяния рядовых советских тружеников и не щадил себя в работе ради удовлетворения этих нужд и чаяний. Трудился на общее благо не щадя живота своего. И был аскетом: не позволял ни себе, ни семье своей иметь сверх того, что позволяла зарплата при занимаемой им должности. В этом отношении отличался предельной щепетильностью.

«Какой-то хрестоматийный, глянцевый у вас получился Юрий Владимирович. Эдакий интеллектуальный и нравственный абсолют», — весьма вероятно, скажут нам его недоброжелатели. А критики из ультралевых и ультрапатриотов непременно добавят: «А не он ли сформировал в руководимом им отделе ЦК когорту молодых либералов, заявивших о себе в годы подлой горбачёвской перестройки и дальше? Не он ли являлся крёстным отцом предателя Горбачёва?»

В действительности Андропов в конце 1950-х — начале 1960-х годов пригласил в аппарат своего отдела группу молодых интеллектуалов: философов, экономистов, юристов, политологов. Именно в его отделе начинали свою партийную карьеру в качестве советников и консультантов будущие сподвижники Горбачёва, Яковлева, а затем и Ельцина: Г. Арбатов, А. Бовин, Г. Шахназаров, Ф. Бурлацкий и другие. Все они были детьми хрущёвской «оттепели», детьми ХХ съезда КПСС, снявшего с повестки дня главную идею марксизма — идею диктатуры пролетариата, по сути столкнувшего КПСС на путь ревизионизма, а стало быть, оппортунизма.

Провозглашение СССР общенародным государством и соответственно советской демократии как демократии общенародной — всё это являло собой отказ от классовой природы государства и от ведущей, в смысле революционной, роли рабочего класса в завершении строительства социализма в СССР, вплоть до коммунизма. Об этой его роли продолжали говорить и Хрущёв, и Брежнев, но всё реже и реже.

Молодые интеллектуалы в аппарате ЦК КПСС

Как принял новое идеологическое кредо КПСС Ю.В. Андропов? Как дисциплинированный солдат партии. Как, за малым исключением (Молотов и узкий круг его единомышленников), приняло его подавляющее большинство в партии — молча и почти безропотно. В хрущёвские времена существенные изменения произошли в идеологической и культурной жизни советского общества. Советский и партийный бюрократизм, равно как и советское мещанство с его полуинтеллигентностью и частнособственнической психологией, не оценивались уже как классово чуждые социализму. Их называли только лишь пережитками прошлого, вроде как со временем исчезающими. Идеологическая мысль не была направлена на вскрытие причин их живучести и на определение опасного для общества самого их наличия в нём.

Да, жизнь двигалась вперёд. Были грандиозные стройки века. Были целина и молодёжное подвижничество в студенческих стройотрядах. Было и жертвенное служение науке молодых учёных-физиков... Но всё более давало о себе знать в молодёжной среде интеллигентское мещанство в форме комсомольского и партийного карьеризма. Особенно активным явилось оно в гуманитарной сфере: в социальных науках, журналистике, отчасти в художественной деятельности. Там времена хрущёвской «оттепели» породили целую рать «героев» предательской перестройки — одиозные имена либералов-демократов. Что и понятно: либеральна сама идея, возвещённая на весь мир как новое слово в марксизме, — идея общенародного государства и общенародной демократии. Либерализму ХХII съездом КПСС был дан «зелёный свет». Замешанный на антисталинизме, он не заставил себя долго ждать: нашёл форму своего выражения в антисоветском диссидентстве.

Так что молодые интеллектуалы, принятые Андроповым на службу в его отделе, были типичны для своего времени. Их единомышленники, такие же молодые карьеристы, также были приняты в качестве советников и консультантов в аппарат отделов, руководимых Б. Пономарёвым и секретарём ЦК КПСС и председателем Идеологической комиссии при ЦК КПСС Л. Ильичёвым. Здесь появились небезызвестные Ю. Красин и Ю. Карякин. Вскоре те же Г. Арбатов, А. Бовин, Ф. Бурлацкий и др. перешли на работу в роли советников к Генеральному секретарю ЦК КПСС Л.И. Брежневу. Он называл их ласково: «мои социал-демократы».

Не волею Андропова, а объективным процессом призвания в аппарат ЦК партии молодых интеллектуалов-карьеристов стала оформляться либеральная генерация, обслуживавшая высшее партийное руководство страны. Что до Андропова, то он использовал молодых философов, экономистов, политологов и журналистов для привнесения творческого начала при разработке партийных документов. Он давал им право совещательного голоса, право решающего голоса оставляя за собой. Они знали, что работать с ним — значит признавать его добровольную диктатуру.

Вот как описывает Фёдор Бурлацкий, с которым Андропов расстался довольно жёстко, стиль его руководства коллективной работой: «Я очень быстро убедился, что, какой бы ты ни принёс текст, он всё равно будет переписывать его с начала и до конца собственной рукой, пропуская каждое слово через себя. Всё, что ему требовалось, — это добротный первичный материал, содержащий набор всех необходимых компонентов, как смысловых, так и словесных. После этого Андропов вызывал несколько человек к себе в кабинет, сажал нас за удлинённый стол, снимал пиджак, садился сам на председательское место и брал стило в руки. Он читал документ вслух, пробуя на зуб каждое слово, приглашая каждого из нас участвовать в редактировании, а точнее, в переписывании текста. Делалось это коллективно и довольно хаотично, как на аукционе. Каждый мог предложить своё слово, новую фразу или мысль. Ю.В. принимал или отвергал предложенное... Он любил интеллектуальную политическую работу. Ему просто нравилось участвовать самолично в писании речей и руководить процессом созревания политической мысли и слова».

После ХХIII съезда КПСС (1966 г.) Андропов расстался с группой молодых интеллектуалов.

Назревание кризиса в КПСС

В мае 1967 года Политбюро ЦК КПСС назначило Ю.В. Андропова председателем КГБ при Совете Министров СССР. Позже Юрий Владимирович добьётся более высокого статуса для своего ведомства — КГБ СССР. На этом чрезвычайно ответственном посту он отработает 15 лет, до мая 1982 года. Никто из его предшественников не возглавлял столь долго высший орган госбезопасности страны и не завершил своей деятельности в нём в связи с назначением на более высокую по политическому статусу должность секретаря ЦК КПСС по идеологии.

Андропову удалось это прежде всего потому, что он не участвовал ни в одной из группировок, существовавших в ЦК и Политбюро и конкурировавших друг с другом за влияние на Генерального секретаря ЦК партии. Предложивший ему роль руководителя КГБ Брежнев хорошо об этом знал, как и то, что Андропов умён, честен и отличный организатор, не карьерист.

Писать о разведывательных и контрразведывательных спецоперациях, осуществлённых КГБ в годы руководства им Андроповым, не будем по причине нашей некомпетентности по существу данного вопроса. Заметим только, что Юрий Владимирович как крупный политический талант быстро вошёл в суть порученного ему дела и, как всякий талант, проявил на новом месте работы способность действовать на опережение. Именно он был инициатором создания в 1974 году сверхсекретного антитеррористического спецподразделения, получившего известность под названием «Альфа». Через несколько лет по предложению генерал-майора Ю. Дроздова, поддержанному Андроповым, создаётся диверсионно-разведывательная группа «Вымпел», которой не было равных.

Примечательно то, что говорил об Андропове в одном из интервью первый командир группы «Альфа» В. Бубенин: «Юрий Владимирович Андропов, будучи председателем КГБ, не раз предупреждал руководство страны, что теракты, тергруппы — отличительная черта не только Запада. И наших граждан может коснуться. Но тогда, знаете ли, в это как-то не верилось». Действительность доказала правоту Андропова. Но была уже «Альфа»... На вопрос: «какое впечатление сложилось у вас об этом человеке?» — В. Бубенин так ответил: «Безусловно, это личность. Человек глубочайших знаний, высокой культуры».

Именно потому, что Юрий Владимирович Андропов — человек высокой культуры (чем он выделялся в руководстве страны), он готов был работать на опережение в решении вопроса куда более сложного и трудного, чем терроризм, — в идеологическом противостоянии международного социализма во главе с СССР и международного империализма во главе с США. В противостоянии не на жизнь, а на смерть, в прямом смысле этих слов.

Скажем жёстко: речь у Андропова шла о классовом противостоянии Труда и Капитала, хотя такими понятиями он не оперировал. Но то, о чём он говорил, входило в противоречие с определением СССР как общенародного государства, так как сказанное им требовало политики, присущей государству диктатуры рабочего класса, как внутри страны, так и вне её. Полагаем, что данное обстоятельство не могло не составлять интеллектуальной драмы для диалектического ума председателя КГБ СССР.

В доказательство того, что он руководствовался сугубо классовым подходом (без абстрактно гуманных и общедемократических иллюзий) при анализе и оценке противоборства двух социальных систем, приведём ряд извлечений из доклада Ю.В. Андропова 27 апреля 1973 года на Пленуме ЦК КПСС, избравшем его членом Политбюро ЦК партии.

Цитируем: «Немалые надежды возлагаются империалистическими силами на подрывную деятельность, которую империалистические заправилы осуществляют через свои специальные службы. В одной из секретных инструкций американских спецслужб в этой связи прямо говорится: «В конечном счёте мы должны не только проповедовать антисоветизм и антикоммунизм, но заботиться о конструктивных изменениях в странах социализма». О каких же «конструктивных изменениях» идёт речь? Ответом на этот вопрос может служить заявление сотрудника американской разведки, одного из руководителей Комитета «Радио Свобода». Не так давно в беседе с нашим источником этот человек заявил: «Мы не в состоянии захватить Кремль, но мы можем воспитать людей, которые могут это сделать, и подготовить условия, при которых это станет возможным...

...Империалисты весьма огорчены тем, что у нас в стране нет оппозиции, поэтому различные подрывные и пропагандистские центры Запада всеми способами стараются ее создать...

...Идеологические диверсии (о них главная речь в докладе. — Ю.Б.) осуществляются в самых различных формах: от попытки создания антисоветских подпольных групп и прямых призывов к свержению Советской власти (есть ещё и такие) до подрывных действий, которые проводятся под флагом «улучшения социализма», так сказать, «на грани закона»».

С последним мы встретились в горбачёвскую перестройку: «Больше демократии — больше социализма».

Важно отметить, что через два месяца после назначения Андропова председателем КГБ, 17 июля 1967 года, по его же инициативе Политбюро ЦК КПСС приняло решение об образовании в КГБ СССР самостоятельного 5-го управления по борьбе с идеологическими диверсиями противника. Данный факт есть свидетельство того, что высший орган госбезопасности возглавил человек масштабного государственного мышления. Опасность идеологических диверсий как главного орудия разрушения СССР изнутри осознавалась Юрием Владимировичем острее и сильнее, чем многими членами ЦК и Политбюро. Можно сказать, в целом ряде его обращений в эти органы политического руководства страны слышится крик его души.

Приведём краткое содержание одного из них от 24 января 1977 года, получившего огласку в июле 1991 года на закрытом заседании Верховного Совета СССР, когда всё уже было поздно — те, о ком говорилось, стояли у власти:

«О планах ЦРУ по приобретению агентуры влияния среди советских граждан.

По достоверным данным, полученным Комитетом государственной безопасности, последнее время ЦРУ США на основе анализа и прогноза своих специалистов о дальнейших путях развития СССР разрабатывает планы по активизации враждебной деятельности, направленной на разложение советского общества и дезорганизацию социалистической экономики. В этих целях американская разведка ставит задачу осуществлять вербовку агентуры влияния из числа советских граждан, проводить их обучение и в дальнейшем продвигать в сферу управления политикой, экономикой и наукой Советского Союза.

ЦРУ разработало программы индивидуальной подготовки агентов влияния, преду-сматривающей приобретение ими навыков шпионской деятельности, а также их концентрированную политическую и идеологическую обработку. Кроме того, один из важнейших аспектов подготовки такой агентуры — преподавание методов управления в руководящем звене народного хозяйства...

...По данным американских разведчиков, призванных непосредственно заниматься работой с такой агентурой из числа советских граждан, осуществляемая в настоящее время американскими спецслужбами программа будет способствовать качественным изменениям в различных сферах жизни нашего общества, и прежде всего в экономике, что приведёт в конечном счёте к принятию Советским Союзом многих западных идеалов».

Справедливо заметил автор фундаментальной биографии Ю.В. Андропова Олег Хлобустов: «Дальновидный Андропов этим письмом подводил руководство партии к решению о снятии запретов на разработку руководящих кадров. Но «синдром 1937 года» крепко держал партийную верхушку... ЦК партии предупреждению не внял, как и многим иным. И тогда в СССР пошёл, уже не останавливаясь, процесс зарождения «пятой колонны». Увы, не оправдался расчёт Председателя КГБ на то, что высшее партийное руководство воспримет его обращение к нему как предупреждение об угрозе взращивания в СССР, в КПСС, прежде всего, агентов буржуазного влияния и обяжет Комитет госбезопасности взять в разработку тех партруководителей, чьё поведение давно уже свидетельствовало о их бесчестии и непорядочности».

Естественно, что это делалось бы при строгом соблюдении социалистической законности. К сказанному добавим полный застой в идеологической сфере. Кризис КПСС был на подходе.

...Однако престарелое Политбюро цепко держалось за власть, используя склонность больного Брежнева к политическому равновесию и покою. Дорогого Леонида Ильича, в котором уже нельзя было узнать энергичного и вдумчивого политика, каким он был ещё при подписании Заключительного акта Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе (август 1975 г.), обволакивали безудержной лестью, насаждая карикатурный культ его личности и уберегая его от информации о действительном положении дел в стране, о реальных угрозах Советскому государству.

«Холодная война» не воспринималась как угроза существованию советского строя: главное ведь в том, что у нас военный паритет с США, а значит, «горячей» войны не будет. Такова была логика людей, занимавших в государстве и партии весьма высокое положение. Не только у лидеров, но и у всего советского общества бытовало убеждение, что Советская власть завоёвана навечно в 1917 году.

Понимание того, что и как нужно делать, чтобы отвести страну от беды, и готовность самому, будь он во главе высшего политического руководства, обезопасить Советское государство от угрозы его подрыва изнутри, и невозможность принять предлагаемые им необходимые меры для этого — вот что составляло драму Юрия Андропова. Он поневоле был свидетелем и соучастником политического безволия находящейся на олимпе партийной власти, а также невольным свидетелем разложения от этого безволия высшего (ЦК и Политбюро) и среднего (на уровне области, города, района) эшелонов данной власти.

Да, далеко не все поддались искушению мещанского бюрократического властолюбия и комчванства, но, что греха таить, многие не выдержали его. В обманную перестройку предательство в рядах партноменклатуры было не единичным, а массовым. Партперерожденцы быстро встали в строй передовых отрядов «пятой колонны». Сегодня они в рядах «Единой России».

Андропов, как никто другой, имел возможность видеть главный признак разложения (читайте — перерождения) высшей и местной партийной и советской «элиты». Не путать с действительной элитой в партии и обществе, творящей с массами и для масс трудящихся великую советскую цивилизацию. А названный признак — это отрыв от масс, от нужд и интересов в первую очередь рабочей массы, социальное настроение которой решает всё в политике.

Каждые полгода Андропов отправлял в ЦК КПСС записки, подобные той, которую он адресовал членам ЦК 6 мая 1968 года. В ней говорилось: «По имеющимся в Комитете госбезопасности данным, в 1967 и начале 1968 года в некоторых регионах страны имели место случаи коллективного невыхода и отказов от работы отдельных групп, бригад и смен рабочих...

...Расследование показывает, что причинами возникновения подобного ряда проявлений являются главным образом серьёзные недостатки в нормировании труда, невнимательное отношение отдельных руководителей предприятий и профсоюзных организаций к нуждам и запросам трудящихся...

...Как показывают факты, на местах всё ещё недостаточно принимается мер для устранения причин, вызывающих эти явления, которые отрицательно сказываются на состоянии трудовой дисциплины, порождают нежелательные ситуации и могут быть использованы подстрекательскими и враждебными элементами в преступных целях.

Комитет госбезопасности полагал бы целесообразным после изучения этого вопроса рассмотреть его в ЦК КПСС».

Но серьёзного беспокойства в Политбюро и ЦК КПСС эти стихийные забастовки в разных регионах страны не вызвали. И предметом рассмотрения в ЦК КПСС они не стали.

О диссидентстве, диссидентах и интеллигенции

Рассматривая вопрос об идеологических диверсиях против СССР, не обойти стороной вопрос об отношении Ю.В. Андропова к диссидентам и диссидентству. Диссидентство он считал чуждым и вредоносным для советского строя явлением, с которым необходимо вести непримиримую борьбу. К отдельно взятым диссидентам председатель КГБ относился исходя из того, что из себя представлял ставший диссидентом человек: честен ли и порядочен ли он? Принимает ли он диссидентские идеи по заблуждению или по убеждению? Что явилось причиной его диссидентства: равнодушное, а то и просто хамское отношение к его критике недостатков со стороны начальства; безразличие коллектива к несправедливости в отношении к нему и близким ему людям? И т.п.

Юрий Владимирович учил чекистов конкретному подходу в оценке конкретного человека. Учил работать с диссидентами, руководствуясь исключительно интересами государственной безопасности. Если человек сознательно противостоит этим интересам, то никакого снисхождения в принятии мер к нему (в границах социалистической законности) быть не может.

Примером политической принципиальности в отношении к конкретным диссидентам Ю.В. Андропова может служить его ответ на обращение к нему академика П. Капицы, выступившего в роли защитника академика Сахарова и его сподвижника Орлова.

Пётр Капица, в частности, писал Юрию Андропову: «В действительности творческая деятельность обычно встречает плохой приём, поскольку в своей массе люди консервативны и стремятся к спокойной жизни. В результате диалектика развития человеческой культуры лежит в тисках противоречия между консерватизмом и инакомыслием... Мы ничего не достигли, увеличивая административное воздействие на Сахарова и Орлова. В результате их инакомыслие только всё возрастает... Не лучше ли попросту дать задний ход?»

Ответ председателя КГБ академику: «Первый принципиальный вопрос. Он касается оценки инакомыслия... Как я понимаю, Вы поднимаете философский вопрос о роли идей в развитии общества. Если это так, то правильнее было бы, очевидно, говорить о роли передовых и реакционных идей... Как коммунист, я, естественно, признаю только конкретный подход к любым идеям и явлениям в области политики или культуры и могу оценивать их лишь с точки зрения того, являются ли они прогрессивными или реакционными...

...Академик Сахаров начиная с 1968 года систематически проводит подрывную работу против Советского государства. Он подготовил и распространил на Западе более 200 различных материалов, в которых содержатся фальсификация и грубая клевета на внутреннюю и внешнюю политику Советского Союза... Как видите, тут уже не «инакомыслие», а действие, наносящее ущерб делу безопасности и обороноспособности Советского Союза... Надо ли в этом вопросе делать, как Вы говорите, «задний ход», видно из всего сказанного выше».

Нередко отношение Андропова к диссидентам выдают за его отношение к советской интеллигенции, что в корне не верно. Диссиденты в большинстве своём были людьми антисоветски настроенными, чего никак нельзя сказать об основной массе советской интеллигенции: ведущих деятелях науки и культуры, инженерно-технических работниках производства, учителях школ и преподавателях вузов, работниках библиотек и домов культуры, медицинских работниках. Знак равенства между диссидентами и интеллигенцией стали ставить после «перестройки», в которой интеллигенция, за редким исключением, сыграла роль антагониста в отношении к КПСС и Советской власти. Случилось это по той причине, в ряду прочих, что партия, начиная с послевоенного времени, не имела в повестке дня вопроса о работе с интеллигенцией и никак не учитывала её неоднородности.

Понимал ли данное обстоятельство Андропов? Безусловно понимал. Будучи председателем КГБ, он общался с представителями разных групп и слоёв интеллигенции, знал её нужды и настроения, в том числе критические. В разные годы в круг его общения входили: академики Харитон и тот же Сахаров, писатели Юлиан Семёнов и Георгий Марков, поэты Евгений Евтушенко и Андрей Вознесенский, философ Ричард Косолапов, литературовед и историк Вадим Кожинов, дипломат Олег Трояновский, певец Муслим Магомаев. Список имён, с кем общался Ю.В. Андропов (бывало однократно, бывало и годами), можно продолжить. Это являлось его профессиональной работой. В интеллигентских кругах его и боялись, помня его должность, и уважали, сознавая масштаб его личности. Он был доступен. К нему можно было обратиться за помощью в трудных ситуациях жизни. Так, Андропов быстро откликнулся на просьбу русских писателей-почвенников о возвращении в Москву больного Михаила Бахтина, крупнейшего русского литературоведа и теоретика искусства, сосланного по наговору в ссылку в Саранск. Он не только содействовал возвращению в столицу классика русской культуры (с предоставлением ему квартиры), но и лечению его в кремлёвской больнице. Таких случаев было немало.

«Мы ещё до сих пор не изучили в должной мере общество, в котором живём»

10 ноября 1982 года умер Л.И. Брежнев. 12 ноября Генеральным секретарём ЦК КПСС пленумом ЦК избран Ю.В. Андропов. Значительной, если не большей, частью советского общества это было встречено с ожиданием перемен к лучшему и, главное, наведения порядка в стране. Запад, политическая элита США в первую очередь, отнеслась к избранию Андропова Генеральным секретарём Коммунистической партии Советского Союза с прагматическим интересом: сумеет ли новый советский лидер преодолеть негативные тенденции в экономике СССР, приобретшие в период позднего Брежнева устойчивый характер? Объединённый экономический комитет конгресса США запросил у ЦРУ доклад о состоянии советской экономики.

Сенатор Уильям Проксмайер, вице-председатель Подкомиссии по международной торговле, финансам и охране экономических интересов США, представил конгрессу следующие выводы доклада ЦРУ:

«В СССР наблюдается неуклонное снижение темпов экономического роста, однако в обозримом будущем этот рост будет оставаться положительным.

Экономика функционирует плохо, при этом часто наблюдается отход от требований экономической эффективности. Однако это не означает, что советская экономика утрачивает жизнеспособность или динамизм.

Несмотря на то, что между экономическими планами и их выполнением в СССР имеются расхождения, экономический крах этой страны не является даже отдалённой возможностью...

...Необходимо отдавать себе отчёт в том, что Советский Союз, хотя он ослаблен в результате неэффективного функционирования сельскохозяйственного сектора и обременён большими расходами на оборону, в экономическом отношении занимает второе место в мире по уровню валового национального продукта, имеет многочисленные и хорошо подготовленные производительные силы, высоко развит в промышленном отношении...

...Следует серьёзно смотреть на вещи и подумать о том, что может произойти, если тенденции развития советской экономики из отрицательных станут положительными».

Как видно, наш главный классовый противник руководствовался объективным анализом состояния советской экономики и сознавал, что уповать на её якобы неизбежный крах не приходится. Что наряду с экономической войной (введением санкций и принуждением своих союзников к отказу от экономически выгодных для них совместных проектов с СССР) необходимо усиливать войну идеологическую, психологическую, предполагающую формирование в советском обществе «пятой колонны» путём содействия реставрации индивидуалистической психологии и морали. Прежде всего в интеллигентской среде и в рядах партноменклатуры.

Андропов это хорошо знал и использовал в качестве противоядия данной политической диверсии борьбу за сознательную дисциплину, которую он рассматривал в широком её смысле как дисциплину государственную, плановую, производственную. Но, главное, он считал её явлением нравственным и политическим. Выступая перед московскими станкостроителями, он особо выделил ту мысль, «что вопрос об укреплении дисциплины относится не только к рабочим, инженерно-техническим работникам. Это относится ко всем, начиная с министров» (январь 1983 г.).

Ещё ранее, в своей речи на ноябрьском (1982 года) пленуме ЦК КПСС, Юрий Андропов выдвинул на передний план укрепление партийной дисциплины начиная с ЦК партии. Он говорил: различных решений по линии ЦК и Совмина принято много, но они не выполняются. Так, проведённое с 1 января 1983 года повышение закупочных цен на сельхозпродукцию в среднем на 30 процентов стало выполнением ранее принятого решения. При этом для малорентабельных и убыточных хозяйств устанавливались дополнительные надбавки при закупке сельхозпродукции. Для большинства колхозов и совхозов задолженность по ссудам была списана или пролонгирована.

При Андропове слово не расходилось с делом. Укрепление дисциплины в стране, в первую очередь в сфере производства, позволило остановить некоторые негативные процессы в экономике и даже добиться небольшого повышения производительности труда, отмечал Рой Медведев — один из диссидентов, стремящийся быть объективным. Результаты не заставили себя долго ждать. В январе 1983 года объём промышленного производства в СССР вырос на 6,3%, а продукции сельского хозяйства — на 4% по сравнению с предыдущим годом.

Андропов спешил дать народу перспективу социального развития страны, улучшить благосостояние трудящихся.

26 февраля принято постановление ЦК «О мерах по обеспечению выполнения планов строительства жилых домов и социально-бытовых объектов». 30 марта в «Правде» появилось постановление ЦК и Совмина «О дальнейшем улучшении и развитии бытового обслуживания населения». 10 апреля вышло в свет постановление ЦК и Совмина «О мерах по дальнейшему повышению технического уровня и качества машин и оборудования для сельского хозяйства, улучшению использования, увеличению производства и поставок их в 1983—1990 гг.». 7 мая «Правда» напечатала постановление ЦК и Совмина «О дополнительных мерах по улучшению обеспечения населения товарами народного потребления в 1983—1985 гг.».

Ю.В. Андропов страстно желал, чтобы трудящиеся поверили в себя, в свою способность управлять делами общественного производства, а стало быть, и государства. Он желал, чтобы они осознали, что реальность принятых партийных постановлений зависит от них самих, от их контроля за исполнением этих постановлений в их трудовом коллективе и в целом в стране. Для этого для всенародного обсуждения предложен был проект закона «О трудовых коллективах и повышении их роли в управлении предприятиями, учреждениями, организациями». После состоявшегося обсуждения этот проект с рядом дополнений обрёл силу закона на очередной сессии Верховного Совета СССР.

Но был ещё один вопрос, безотлагательного решения которого общество, народ ждали от Андропова, а именно: искоренение коррупции, взяточничества, злоупотребления властью с целью личного обогащения. Решение данного вопроса имело исключительно важное значение для восстановления народного доверия к партии, так как оно существенно пошатнулось, поскольку в названных выше преступлениях оказались замешаны высокопоставленные члены КПСС. Андропов понимал, что его действия в отношении к ним должны быть решительными, безотлагательными, со всей суровостью советского правопорядка. Они такими и были: ни Щёлоков — министр внутренних дел СССР, член ЦК КПСС, ни Медунов — первый секретарь Краснодарской краевой организации КПСС, член ЦК, ни Рашидов — первый секретарь ЦК Компартии Узбекской ССР, кандидат в члены Политбюро, ни многочисленное их окружение не избежали расследования фактов их противоправных деяний.

Бесспорен тот факт, что Андропов, как никто другой из руководителей страны того времени, имел популярность и большой авторитет у весьма значительной части советского общества. В этом отношении он сравним только с Алексеем Косыгиным. Бесспорен также и тот факт, что Юрий Андропов, первым и единственным после смерти Сталина, рассматривал перспективы дальнейшего развития СССР, руководствуясь методом материалистической диалектики, поднимаясь до философских обобщений при анализе реального положения вещей. Это позволило ему утверждать: «Мы ещё до сих пор не изучили в должной мере общество, в котором живём и трудимся, не полностью раскрыли присущие ему закономерности, особенно экономические».

Увы, порой услышишь искажение этой фразы: вместо «мы ещё до сих пор не изучили в должной мере...» говорится «мы не знаем общества, в котором живём». И далее следует абсурдное обвинение Юрия Владимировича в незнании того, что он знал лучше, чем кто-либо другой, — действительную реальность советского социалистического общества. Изучение его в должной мере предполагало, во-первых, открытие новых потенциальных возможностей более динамичного развития СССР. Оно также предполагало, во-вторых, и более глубокое исследование его противоречий.

Исходя из диалектической логики мышления Ленина, «Антагонизм и противоречие, — писал он, — совсем не одно и то же. Первое исчезнет, второе останется при социализме». Ю.В. Андропов жёстко сформулировал остроту и главное требование момента: «Нам надо трезво представить, где мы находимся... Видеть наше общество в реальной динамике, со всеми его возможностями и нуждами — вот что сейчас требуется... Да, и противоречия, и трудности у нас есть. Думать, что возможен какой-то другой ход развития, значит сворачивать с надёжной, хотя иной раз и жёсткой почвы реальности...»

До Андропова, во времена Хрущёва, да и Брежнева тоже, если и велась речь о противоречиях, то только между хорошим и лучшим. Через три месяца после избрания его Генеральным секретарём ЦК партии Ю.В. Андропов пишет статью «Учение Маркса и некоторые вопросы социалистического строительства в СССР», в которой в первую очередь говорит о противоречии социально-психологического характера между «моим» и «нашим» в советском обществе. Подчеркнув, что возникающие в нём серьёзные проблемы и трудности никогда не связаны с общественной, коллективной собственностью, он замечает: «Переворот в отношениях собственности отнюдь не сводится к единовременному акту... Народу, совершившему социалистическую революцию, приходится ещё долго осваивать своё новое положение верховного и безраздельного собственника всего общественного богатства... Говоря о превращении «моего» в «наше», нельзя забывать, что это длительный многоплановый процесс, который не следует упрощать».

Не для абстрактного теоретизирования писал Андропов об этом. Забвение руководством КПСС ленинского предупреждения о живучести силы частнособственнической психологии в массах при переходе от капитализма к социализму привело к резкому росту в 70-е годы ХХ века хищений государственной собственности и общественного имущества (с 1975 по 1980 год он увеличился на 30 процентов), взяточничества — почти наполовину. И что было самым тревожным — из всех осуждённых за взяточничество в 1980 году почти 30 процентов составляли члены и кандидаты в члены КПСС.

В повестку дня вставал вопрос об угрозе утраты КПСС роли авангарда рабочего класса и ведущей силы советского общества. Нет, не случайно начал свою деятельность Андропов как руководитель партии и Советского государства с укрепления дисциплины и наведения порядка в стране.

В статье об учении Маркса её автор не обошёл стороной ещё одно из главных неантогонистических противоречий — между обострившейся потребностью в интенсивном развитии советского производства, иными словами, производительных сил страны, и нетерпимым отставанием (по сравнению с ведущими капиталистическими странами) во внедрении в социалистическое производство новейших достижений научно-технической революции. Андропов жёстко поставил вопрос об экономической недопустимости «сохранения значительной доли ручного, немеханизированного труда, которая только в промышленности достигает 40 процентов».

В то же время Юрий Владимирович не забывал о необходимости преодоления бюрократизации системы управления народным хозяйством. По его предложению Политбюро приняло решение на 20 процентов сократить аппарат управления. Андропов также предлагал значительно уменьшить наличие министров в Верховном Совете СССР за счёт расширения там представительства рабочих, колхозников и служащих.

Кому выгоден чёрный миф о КГБ

4 января 1984 года в «Правде» был опубликован для обсуждения проект «Основных направлений реформы общеобразовательной и профессиональной школы». С этого решил Андропов начать ускорение научно-технического прогресса в СССР. Он был полон творческих замыслов. По его инициативе начался эксперимент по перестройке управления промышленностью, цель которого — повышение ответственности и прав предприятий, среди них — право самостоятельно решать многие вопросы...

Но всё задуманное Андроповым, как говорится, пошло под откос после его преждевременной смерти. Уже в июле и августе 1983 года здоровье Юрия Владимировича сильно ухудшилось. 1 сентября он провёл последнее в своей жизни заседание Политбюро. 7 ноября 1983 года его не было на трибуне Мавзолея.

По интеллекту, политическому таланту, этической культуре и опыту крупномасштабной государственной деятельности Юрий Андропов, безусловно, имел все основания для исполнения роли вождя КПСС и советского народа. И он был им в краткий период своего руководства партией и великой державой. Но его здоровье оказалось подорванным: подагра, которой он страдал несколько десятилетий, привела к полному прекращению функционирования почек.

Он знал о своей болезни, но рассчитывал, что продержится ещё 2—3 года, доведёт партию до ХХVII съезда, чтобы закрепить в новой партийной Программе свои начинания. Однако тому не суждено было сбыться, что составляло самую большую драму Юрия Андропова... 9 февраля 1984 года его сердце остановилось. Проживи он ещё пять лет, он бы предотвратил кризис партии и развал СССР.

...Мы даже не затронули проблемы внешней политики (курс на «разрядку», война в Афганистане, сложность советско-китайских отношений), в разработке которой роль Андропова весьма значительна. Не сделали этого потому, что то не входило в задачу настоящей работы.

Однако нам не обойти стороной вопрос о М. Горбачёве, как о якобы преемнике Андропова. Да, М. Горбачёв выделялся Юрием Владимировичем из когорты выдвинутых им на командные позиции в партии. Но и другие его выдвиженцы обладали высокими интеллектуальными, политическими и нравственными достоинствами: Гейдар Алиев, Виталий Воротников, Егор Лигачёв, Григорий Романов, Николай Рыжков. Что же касается расположенности Ю.В. Андропова к М. Горбачёву, то, мы полагаем, это произошло по причине того, что последний был не бесталанным имитатором интеллектуальной энергичности. А поскольку в руководящих партийных кругах интеллектуальность являлась вещью весьма дефицитной, то даже самые искушённые в политике люди готовы были принять имитацию интеллектуальности за чистую монету.

В политической истории такое случалось даже с гениями. Ленин при большой нужде на теоретиков в партии известное время принимал Бухарина за серьёзного теоретика-марксиста. Лишь перед своей кончиной, в письме к ХII съезду ВКП(б), он писал, что Бухарин никогда не понимал диалектики Маркса. Зная это, Сталин, тем не менее, долгое время открыто симпатизировал Бухарину и защищал его от нападок Каменева и Зиновьева на ХIV съезде ВКП(б). Но никто из здравомыслящих не станет называть Иосифа Виссарионовича виновником предательства Бухариным партии и Советского государства.

Что до Горбачёва, то он ввёл в заблуждение не только Андропова, но и такого политического зубра, как Громыко. Да что там говорить, и большую часть интеллигенции и советского общества. Нет, не случайно этот имитатор никогда не вспоминал об Андропове. Лишь однажды позволил себе задать вопрос: «А что Андропов особенного сделал для страны?» Комментарии излишни.

И всё же: что является главной причиной оценки Юрия Владимировича Андропова как якобы главного идеолога контрреволюционной перестройки, идейного наставника Михаила Горбачёва? Заметим, что одни это делают по неведению, другие — вполне сознательно. Кто это делает сознательно, преследует понятную цель — таково наше убеждение — отвести внимание от действительно главного идеолога антисоциалистической перестройки — от А.Н. Яковлева.

Особо выделим тот факт, что Андропов решительно отверг предложение Горбачёва вернуть Яковлева на ответственную работу в ЦК КПСС, при том что тот с 1960 по 1973 год занимал разные посты в ЦК. Однако Андропов помнил весьма важное для его аттестации Яковлева: с 1973 по 1983 год тот работал послом СССР в Канаде и прошёл годичный курс обучения в Гарвардском университете США. Андропов не преминул заметить: А.Н. Яковлев слишком долго прожил в капиталистической стране и там «переродился». Юрий Владимирович не отличался необдуманностью сказанного им.

Именно Александр Яковлев, а не болтливый Михаил Горбачёв является главным идеологом разрушительной перестройки. Именно он был агентом влияния №1, прошедшим подготовку в США и Канаде. Именно поэтому американским разработчикам идеологических диверсий против нас нужно было возвести хулу на Ю.В. Андропова, чтобы отвести внимание от своего главного агента. Чтобы внедрить в массовое сознание чёрный миф о том, что-де руководство КГБ СССР подготовило развал Советского Союза, а внешние силы лишь этим воспользовались.

Пойти на поводу у наших идеологических противников — значит отдать им на откуп, на поругание наше великое советское прошлое, в котором в ряду его славных имён стоит имя Юрия Андропова.