Новости

От восхищения до оскорбления...

(2008-10-24)

В сентябре был отмечен юбилей народной артистки СССР Татьяны Дорониной, а 26 октября предстоит 110-летие Московского Художественного академического театра имени М. Горького, которым она руководит

От восхищения до оскорбления

Как относятся зрители и СМИ к великой актрисе и её театру

В сентябре был отмечен юбилей народной артистки СССР Татьяны Дорониной, а 26 октября предстоит 110-летие Московского Художественного академического театра имени М. Горького, которым она руководит. Для зрителей, всей душой любящих талантливейшую актрису и ее театр, это большие события. А могут ли нынешние “демократические” СМИ игнорировать такие даты, не откликнуться на них? Последнее двадцатилетие показало: вполне могут. Как говорится, без зазрения совести.

Да здравствует Татьяна Доронина!

Да и на сей раз нашлись издания, которые юбилея великой русской актрисы демон-стративно “не заметили”. Удивляться тут нечему. Ведь они, эти издания,— скажем, “Коммерсант” и “Независимая газета”,— несколько лет назад скоординированно требовали вообще отдать здание театра Дорониной под американские мюзиклы. За всем этим явно проглядывала физиономия Швыдкого — главнокомандующего российской культуры, чьи симпатии и антипатии, политика и протеже хорошо известны.

Теперь Швыдкой в культуре стал вроде бы не самым главным, хотя... Вот его юбилей, почти совпавший с доронинским, главная правительственная газета отметила несравненно шире, отведя для беседы с Михаилом Ефимовичем целую полосу. Отсюда и делайте вывод, кто есть кто у нас сегодня...

Однако в целом о выдающейся актрисе и руководителе замечательного русского театра писали и говорили нынче всё-таки больше и, что особенно важно, лучше, нежели многие последние годы. Когда я употребляю слово “лучше”, то имею в виду самое существенное: справедливее! Может, кому-то такое и нелегко далось, может, кто-то и с усилием делал хорошую мину при плохой игре, но факт остается фактом.

Кстати, люди это сразу оценили. Масса телефонных звонков и писем с чувством искренней радости, большого удовлетворения.

“Татьяна Васильевна одержала поистине историческую победу! — пишет в “Правду”, например, Р.Ф. Лукманов из Ульяновска.— Одержала победу над всем этим телевидением, которое столько лет пыталось ее замалчивать или говорить о ней только гадости, а теперь вынуждено признать величие Дорониной. Одержала победу над массой газетных шавок, травивших ее. Многие из них тоже, как я замечаю, вынуждены наконец сменить заезженную пластинку. Словом, правда берет верх. И это радует. Да здравствует Татьяна Доронина!”

С добрыми намерениями?

Я согласен: правда действительно берет верх. Но, как говорится, со скрипом.

Вот, к примеру, дает “МК” под рубрикой “Юбилей” вполне вроде бы позитивный материал, о чем сразу же заявляет соответствующий заголовок: “Виват, королева, виват!” Кроме “королевы”, здесь появляется “великая”, есть “мощная”, есть “суперзвезда”. Но вдруг среди всего этого наплыва восхищенных эпитетов вы читаете: “Странная... Ужасная. Нет — ужасно принципиальная”.

Читаете дальше — и еще вам по голове: “Расколола огромный театр — Художественный, с традициями”. Она расколола?! Но ведь это, мягко говоря, неправда. Если же не мягко, если как следует, согласно истине, то это самая настоящая ложь! В своё время сознательно утверждённая и в массовое сознание внедрённая, а теперь даже к юбилею повторяемая. Как бы между прочим...

А вот показали по Первому каналу неплохой в основном телефильм “Единственная любовь Татьяны Дорониной”. Вы смотрите и радуетесь: всё, кажется, идет хорошо, то есть правдиво и справедливо. Однако — стоп: как толкуется позиция Дорониной при разделе МХАТ? Дескать, не знала, что в списке актеров, которых Ефремов хотел оставить, она — одна из первых. И получается: если бы знала, то, может, и не ввязалась бы в схватку, не стала спасать тех, кто был обречен на сокращение.

Хотя всё совсем не так! Главное-то в том, что Татьяне Васильевне было известно: лично ей это “сокращение”, то есть увольнение, не грозит. Она же поднялась не за себя, а за других — и тут, согласитесь, огромная разница.

Но понимает ли эту разницу, которая во многом и составляет существо человека по имени Татьяна Доронина, каждый берущийся писать или говорить об актрисе даже вроде бы с добрыми намерениями? Увы!

А уж если с недобрыми...

Тень на чистейшее зеркало

Впрочем, наталкиваешься на ситуации, где доброе и недоброе столь хитро перемешаны, что сразу можно не разобраться.

Действительно, какое будет впечатление у неискушенного человека, начавшего читать юбилейную статью о Дорониной в газете “Известия”? Процитирую: “Она бежала по экрану в светлом пальто, цокая каблучками, потряхивая белокурой головой... Она повторяла на все лады: “Доброе слово и кошке приятно”, добиваясь эффекта, при котором даже у кошек пошел бы мороз по спинке... С придыханием, штурмуя голосовые высоты, выводила: “Опустела без тебя земля”, в ноевом ковчеге такси, среди бушующего летнего потопа... Она была самой красивой девушкой Москвы и Московской области. А также — родного Ленинграда. И вообще — Советского Союза. Это зафиксировано камерами и обжалованию не подлежит”.

Что же, не могу не согласиться здесь с автором статьи Еленой Ямпольской. А она еще, отметив “зафиксированную красоту” героини своего материала, ставит и вопрос, что называется, корневой: “Какая она на самом деле — Татьяна Доронина?”

Значит, хочет это понять и объяснить другим?

Набрасывает штрихи, призванные, как я понимаю, продемонстрировать “совмещенность несовместимого” в доронинской личности: “Поклоняется Бунину и Горькому. Любит Достоевского и Симонова. Яростно защищает Смоктуновского и Фурцеву. Оплакивает Чапаева и тех, кто упокоен на Сен-Женевьев-де-Буа. Верит в Бога и коммунизм”.

Сама автор статьи безысходного недоумения по этому поводу не выражает как будто. Более того, она вроде бы и в самом деле движима желанием понять и объяснить, утверждая: “Всё это странно только на первый взгляд”. И предлагает для лучшего понимания изысканный образ: “Так зеркало, чем оно чище, тем больше отражает лучей и щедрее рассылает вокруг солнечных зайчиков”.

Ну разве не самым добрым намерением только и может быть рождено такое красивое сравнение? Чистейшее зеркало!

Да вот далее пойдет совсем не столь чисто.

Далее последуют пассажи, которые с добрыми намерениями трудно увязать. Оказывается, “своей Доронина не стала никому, безусловно и резко чужой оказалась для большинства” (?). И она “никогда не была нормальной”, и героини-то у нее “все раздражающе сумасшедшенькие” (?).

Это, разумеется, с точки зрения Ямпольской и других, воспринимающих Доронину “резко чужой”. А уж то, что судьба театра для нее оказалась “дороже собственной судьбы”, в представлении автора “Известий” (дословно!) просто бред. Оговаривается: “Чтобы понять этот “бред”, надо любить театр так, как любит его Татьяна Доронина”. И добавляет: “Избави Боже от подобной любви”.

Кого избави? Ямпольскую? Так ей, судя по всему, подобное не угрожает. Доронину? А она никогда не жила и не может жить без великой любви к театру, потому избавить ее от этой любви равносильно лишению жизни.

Не театральные критики, а стая политборзых

Опять и в этой статье переломным рубежом в отношении к Дорониной становится 1987 год — “раздел МХАТа и постепенное угасание мрачной громады на Тверском бульваре”. Так пишет Ямпольская, и к этому “постепенному угасанию” как расхожей кульминации лжи мы еще вернемся. Пока же хочу отметить фразу: “Она до сих пор не примирилась с теми, кто инициировал раздел”.

Значит, всё-таки признается, что инициировала не она,— но всё равно виновата. В том, что не примирилась. А еще — что “освоила органически не свойственные ей функции худрука и постановщика”.

Почему не свойственные? Почему органически? А судьи кто?

На протяжении вот уже более двадцати лет происходит поразительное! Великая актриса, взявшись спасать не только половину труппы великого театра, но и его традиции, подвижнически вершит свое благородное и труднейшее дело. Причем не в атмосфере благожелательности, сочувствия и сопереживания, какую могли бы (и должны бы!) создать вокруг телевидение и пресса, если бы они успехом этого дела были хоть немного озабочены. Нет, в атмосфере постоянной и злобной враждебности!

Журналистка “Известий” решила теперь немного пооткровенничать: “Громить “женский” МХАТ в 1990-е было так легко, что даже неинтересно. Однако, пока интерес присутствовал, пока весёлый глумёж доставлял радость, мы, критики, попортили Татьяне Дорониной много крови”.

Прямо-таки что-то садистское: “Весёлый глумёж доставлял радость...” Но мне хочется еще задержать внимание на этом самоопределении от Ямпольской — “мы, критики”. Как обычно, как повелось, представляется всё творившееся вокруг МХАТ имени М. Горького некоей деятельностью взыскательных театральных критиков, борющихся за высокий уровень искусства.

А на деле? Да не критики это в профессиональном смысле, а стая политборзых! Обслуга Швыдкого, решавшая изначально задачу вовсе не творческую, а сугубо политическую. Поскольку “инициировавшие раздел” относились к патентованным “демократам”, то Доронина — “антидемократ”. Ату ее! И чего бы она там в своем театре ни добивалась, какие бы ни были у нее художественные результаты, ответом назначен лишь “весёлый глумёж”.

Вынести такое под силу далеко не каждому. Естественно, за двадцать лет в коллективе, руководимом Дорониной, как и в любом другом, бывало всякое. Но вот реакция “демократических” СМИ — всегда одна и та же. У меня создалось убеждение (есть реальные основания для этого!), что иногда некоторые из тех “критиков” даже не смотрели спектакли, про которые печатали свои статьи: просто питались друг от друга “сложившимся мнением”.

Может, как раз это отчасти пробудило теперь какую-то совесть в Ямпольской и побудило ее извиниться перед Дорониной? “Не за злой умысел,— оговаривается она,— а за инфантильную торопыжность. За неспособность — в силу отсутствия опыта — оценить, что именно пережила эта женщина”.

Стало быть, нынче Ямпольская поняла и оценила? Пишет уже без “инфантильной торопыжности”, а на основе обстоятельного знания, честного взгляда? Как бы не так!

Для кого Доронина “пропала без вести”

Да, да, совсем не так. За лицемерным извинением тут же следует оскорбление.

Ключевая и главная мысль всей этой статьи, приуроченной к юбилею Татьяны Дорониной, состоит в следующем: “У нас была великая актриса. Была и закончилась. Как будто ушла на фронт и пропала без вести”.

До чего же подлое и несправедливое утверждение! Абсолютно не соответствующее действительности.

Спрашиваю: для кого она “пропала без вести” как великая актриса? Отвечаю: только для тех, кто все эти годы, которые она руководит МХАТ имени М. Горького, не смотрел её на сцене этого театра. Или если смотрел, то, как говорится, в упор не видел.

У меня не только личные на сей счет впечатления. Оснований достаточно много и других.

Приведу хотя бы такой пример. Есть Виталий Вульф, известный театровед и телеведущий. Делал одну из немногих “положительных” передач о Дорониной. Когда-то на сцене Театра имени Маяковского она играла в спектаклях по зарубежным пьесам в его переводе, и о таланте Татьяны Васильевны он говорит с восхищением.

Но больше всё-таки, как и Ямпольская, о таланте в прошлом. А однажды я стал свидетелем бурного его изъяснения по поводу недавнего спектакля в доронинском театре. Вульф посмотрел “Вассу Железнову” с Дорониной в главной роли и восторженно, взахлёб, самыми высокими эпитетами изливал при мне в разговоре с Татьяной Васильевной свою оценку этой её актёрской работы.

Заслуженно, что и говорить. Однако смутило меня промелькнувшее признание: на этот спектакль мэтр зашел “случайно” — просто надо было сопроводить куда-то делегацию украинских коллег. Столь сильного впечатления, какое на него и критиков с Украины работа театра и особенно самой Дорониной произвела, он явно не ожидал. И я понял, что, наверное, давно ничего в этом театре он и не видел.

Но ведь Васса Железнова — вовсе не единственный выдающийся образ, великолепно созданный Татьяной Дорониной за последние годы. Раневская в “Вишнёвом саде” и Кручинина в “Без вины виноватых”, Гурмыжская в “Лесе” и Зоя Пельц в “Зойкиной квартире”, главные роли в спектаклях “Мадам Александра”, “Зыковы”, “Старая актриса на роль жены Достоевского” — целая галерея первоклассных актёрских работ, каждой из которых может быть посвящена монография!

А между тем и просто добрых слов в газетных рецензиях не удостоились эти работы от соратников и соратниц Ямпольской. Видели они их? И как можно тогда, когда все эти спектакли идут на сцене, вызывая восхищение зрителей, объявлять великую актрису “пропавшей без вести”?

Верх бессовестности, иначе не скажешь.

То же самое — отношение к режиссёрской работе руководителя МХАТ. Заданное, запрограммированное отношение. Ямпольская, обозначив раздел театра точкой отсчёта, заявляет: “Доронина из объекта восторгов превращается внезапно в предмет для насмешек”. Да не внезапно, какое там! Команда негласная последовала. Её, судя по всему, и до сих пор не совсем отменили.

Верность — не одиночество

А в заключение — еще нечто весьма важное о театре, готовящемся отметить 110-летний юбилей, и о его художественном руководителе.

Ямпольская назвала свою статью “Одинокий тополь на Тверском бульваре”. Тема одиночества... Одинокий МХАТ и одинокая Доронина. Есть ли правда в этом? Есть ли оправдание доронинской верности, и нуждается ли она в оправдании?

Я процитирую еще раз статью, которая по-своему в чём-то программная, а вы подумайте: “Верность Дорониной — театру ли, России, собственным заблуждениям — почти бессо-знательная. Это верность дерева, которое ну не снимется же в самом деле с места и не пойдет искать почву, соответствующую новым запросам. Одинокий тополь на Тверском бульваре, Доронина всё время помнит о своих корнях. Корневая система приведена в “Дневнике актрисы” и многое объясняет. Прадед староверских кровей писал иконы. Молчаливая деревенская бабушка подолгу разговаривала только с Богом. Дед был церковным старостой. Свою маму Нюру Доронина сыграла в “Трёх тополях на Плющихе”. Папу Васю, по-видимому, тщетно искала в каждом очередном претенденте на сердце...”

Скажите, хорошо или плохо помнить о своих корнях, быть верной своей почве, России, родному театру?

Журналистка “Известий” считает, что Доронина принесла во имя МХАТ жертвы, каких он не стоил: “Всё-таки существо неодушевлённое (?), да и век театра длиннее человеческого”.

Сама Доронина, конечно, так не считает. И едва ли чувствует себя одинокой, какой её пытаются изобразить. Ведь пытаются те, кто многие годы хотел поставить руководимый ею театр в положение изгоя. Много, очень много делали для этого. Но — не удалось!

Да разве Доронина и МХАТ одиноки?! А новые и новые талантливые молодые силы, вливающиеся в этот коллектив? А верные театру зрители, приходящие сюда каждый вечер и восторженно встречающие мхатовские работы? А письма и телеграммы, полные любви, которые здесь получают? Стоит почитать хотя бы сотни сердечных поздравлений, пришедших Татьяне Васильевне к её юбилею от так называемых простых людей. Это же голос самого народа, его благодарность истинно народной артистке и любимому театру.

Одиноким этот театр кажется лишь тем, для кого он чужой и кто сюда не ходит. Но, может быть, это они одиноки?

Виктор КОЖЕМЯКО.

Комментарии